Джеймс Клавелл - Гайдзин. Том 1
Сэр Уильям Айлсбери, человек с деревянным молотком, вздохнул. Он являлся британским посланником в Японии, старшим сотрудником дипломатического корпуса. Остальные представляли за столом Францию, Россию, Пруссию и Америку. Его терпение лопнуло, и он сделал знак молодому офицеру, стоявшему позади стола. Тот, явно готовый к этому, – как и люди за столом, – немедленно достал револьвер и выстрелил в потолок. Кусочки штукатурки посыпались на пол среди разом наступившего молчания.
– Благодарю вас. Итак, – начал сэр Уильям голосом полным сарказма, – если вы, джентльмены, угомонитесь на минутку, мы сможем продолжить. – Это был высокий представительный мужчина на исходе четвертого десятка, с худым лицом и торчащими ушами. – Я повторяю, поскольку принятое нами решение затронет всех вас, мои коллеги и я желали бы предварительно обсудить, как нам отреагировать на этот инцидент – обсудить вместе с вами. Если вы, друзья мои, не хотите слушать или если у вас спросят ваше мнение, а вы не поделитесь им с минимальным количеством бранных слов и выражений – мы рассмотрим все дело в узком кругу, а потом, когда решим, что же БУДЕТ ДАЛЬШЕ, то с удовольствием сообщим вам об этом.
Ворчливое недовольство в толпе, но никакой открытой враждебности.
– Прекрасно. Мистер Макфей, вы говорили?
Джейми Макфей стоял в первых рядах, Дмитрий рядом с ним. Поскольку Джейми возглавлял японское отделение компании Струана, крупнейшей в Азии, обычно именно он выступал от лица торговцев, кто имел собственные флоты вооруженных клиперов и торговых кораблей.
– Что же, сэр, мы знаем, что эти сацумы остановились на ночь в Ходогайе, это к северу отсюда, совсем недалеко, и их король вместе с ними, – сказал он, хмурясь, сильно встревоженный состоянием Малкольма Струана. – Его имя Садзирро, или как-то вроде этого, и я полагаю, нам сле…
Я голосую за то, чтобы окружить сегодня ночью этих ублюдков и вздернуть содомита! – крикнул кто-то.
Грянул гром аплодисментов, который скоро утих посреди нескольких невнятных чертыханий и призывов «ради бога, давайте дальше».
– Прошу вас, продолжайте, мистер Макфей, – устало произнес сэр Уильям.
– Нападение, как всегда, было неспровоцированным, Джона Кентербери подло и зверски убили, один Господь Бог знает, сколько времени уйдет на то, чтобы мистер Струан поправился. Но это первый случай, когда мы можем назвать убийц – по крайней мере, их король может это сделать, и так же верно как то, что Господь сотворил райские яблочки, этот король обладает достаточной властью, чтобы схватить этих мерзавцев и выдать нам, а также заплатить за урон… – Новые рукоплескания. – Они недалеко ушли, и с теми войсками, что у нас есть, мы сможем добиться у них правды.
Одобрительный рев и призывы к отмщению.
Анри Бонапарт Сератар, французский посланник в Японии, громко произнес:
– Я бы хотел обратиться к мсье генералу и мсье адмиралу с вопросом, что они думают на этот счет.
– У меня на кораблях пятьсот морских пехотинцев… – тут же выпалил адмирал.
Генерал Томас Огилви прервал его, твердо, но учтиво:
– Данный вопрос касается сухопутной операции, мой дорогой адмирал. Мистер Серятард… – Седеющий краснолицый англичанин тщательно исковеркал имя француза и употребил слово «мистер», чтобы оскорбление было полным, – в нашем распоряжении тысяча британских солдат в палаточных лагерях, два отряда квалерии, три батареи самых современных орудий, а также возможность вызвать еще восемь-девять тысяч британских и индийских пехотинцев со вспомогательными войсками с Гонконга в течение двух месяцев. – Он поиграл золотым галуном своего мундира. – Невозможно представить себе проблему, которую войска Ее Величества под моим командованием были бы не в силах разрешить самым оперативным образом.
– Я согласен, – кивнул адмирал, его голос потонул в одобрительных выкриках. Когда они утихли, Сератар мягко спросил:
– Значит, вы выступаете за объявление войны?
– Ничего подобного, сэр, – ответил генерал. Их неприязнь была взаимной. – Я просто сказал, что мы в состоянии выполнить все, что от нас потребуется, когда потребуется и когда мы будем обязаны это сделать. Я также склонен считать, что все решения по данному инциденту следует принимать посланнику Ее Величества совместно с адмиралом и мною без неподобающих дебатов и обсуждений.
Некоторые поддержали его, большинство же недовольно загудело, а кто-то крикнул:
– Это наше серебро и налоги идут в уплату за всю вашу шайку-лейку, так что мы в своем праве говорить, что и как. Про такую штуку, как парламент-то, слыхали, клянусь Богом?
– Нападение совершено и на французскую подданную, – горячась, повысил голос Сератар, – следовательно, затронута честь Франции. – Свист, улюлюканье, сальные замечания в адрес девушки.
Снова сэр Уильям прибег к помощи молотка, и это позволило Исайе Адамсону, исполняющему обязанности американского посланника, холодно заметить:
– Предложение объявить войну из-за этого инцидента – это чепуха, а затея с захватом или нападением на короля на их собственной суверенной территории – и вовсе полный идиотизм, типичное проявление имперских замашек и шовинизма. Первое, что нужно сделать, это сообщить обо всем бакуфу и попросить их…
– Доктор Бабкотт уже поставил их в известность в Канагаве, – с раздражением произнес сэр Уильям, – и они уже заявили, что ничего не знают о случившемся и, по всей вероятности, станут придерживаться своей обычной тактики, неизменно заявляя то же самое и впредь. Один британский подданный был зверски убит, другой – опасно ранен, наша восхитительная юная иностранная гостья, к нашему стыду, была напугана чуть не до смерти – эти действия, как правильно указал мистер Макфей и как я еще раз хочу подчеркнуть, впервые были совершены преступниками, личности которых мы можем установить. Правительство Ее Величества не оставит это безнаказанным… – На мгновение его голос покрыла ревущая волна приветственных выкриков, потом он добавил: – Единственное, что нам предстоит определить, это меру наказания, а также то, как мы должны действовать дальше и какие назначить сроки. Мистер Адамсон? – обратился он к американцу.
– Поскольку американцы не подвергались нападению, я воздерживаюсь от официальных рекомендаций.
– Граф Сергеев?
– Мой официальный совет, – осторожно произнес русский, – напасть на Ходогайю, разнести ее в клочья, и всех этих сацумов вместе с нею. – Граф был сильным, рослым мужчиной тридцати с небольшим лет, с благородным лицом и аккуратной бородой; он возглавлял посольство царя Александра II. – Сила, немедленная, могучая и беспощадная, – вот единственная дипломатия, которую японцы способны понять. Я почту за честь, если мой боевой корабль поведет это наступление.
